Илья Репин.
"Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения".
1904.
Идея поручить И. Е. Репину запечатлеть торжественный момент в жизни Государственного совета появилась задолго до юбилейного заседания этого высшего законосовещательного органа при императоре. Не следует думать, что созданный в 1801 году Госсовет был учреждением, лишь автоматически утверждавшим представляемые министрами законы. С давних пор министры и Госсовет постоянно «перетягивали канат», вели скрытое за спорами о букве закона соперничество, тем более что среди его членов было немало опытных юристов, знатоков законодательства. Как и в каждом учреждении, в нём сталкивались личности, действовали лоббисты ведомственных и частных интересов, совершались кулуарные сделки. Члены Госсовета порой ожесточённо спорили, но внешне всё выглядело чинно и в высшей степени солидно.
В канцелярии Совета сидели настоящие зубры бюрократии, которые так редактировали стенограммы прений, что, как писал современник, из отчётов заседаний «можно предположить, что в Совете сидят чуть ли не Солоны. При публичности заседаний иллюзия совершенно исчезнет».
И вот в 1901 году впервые в это святилище был допущен человек посторонний, глубоко чуждый всей этой системе, да ещё с фотоаппаратом «Кодак»: Репину разрешили наблюдать, делать зарисовки, фотографировать очередные одинарные заседания Совета, а потом и само торжественное заседание 7 мая 1901 года в присутствии Николая II и великих князей (на картине слева от царя – его двоюродный дед Михаил Николаевич, справа – брат и наследник престола Михаил Александрович и дядья – Владимир, Алексей и Сергей Александровичи).
Репин был потрясён увиденным. Его завораживала необыкновенной красоты Ротонда – круглый, белоколонный, с верхним светом зал Мариинского дворца, шедевр А. И. Штакеншнейдера. Как писал В. И. Гурко, «устланный тёмно-красным ковром, уставленный двумя круглыми концентрическими столами, покрытыми бархатными, под цвет ковра, скатертями, и спокойными обширными креслами, увешанный по окружности в просветах колонн портретами <…> императоров, зал этот, в особенности при вечернем освещении, носил печать не только торжественности, но даже некоторой таинственности. Тут, казалось, было место заседаний какой-либо масонской ложи или совета дожей, скрытого от глаз непосвящённых. Седые либо лысые, испещрённые морщинами, нередко сгорбленные, но при этом все облечённые в мундиры и украшенные орденами, почтенные старцы производили по первому разу впечатление не то исторической живой картины, не то декорации».
Перед Репиным и двумя его учениками-помощниками (И. С. Куликовым и Б. М. Кустодиевым) стояла труднейшая художественная и техническая задача, сопряжённая к тому же с трудностями морального характера. Критики Репина – певца народа и интеллигенции – утверждали, что он «продался» и что «эта казённая и совершенно нехудожественная тема никогда не даст картины, выйдет шаблонное, избитое до скуки». Но Репин хорошо подготовился к этой работе, которую позднее назвал «подвигом», на кон была поставлена репутация художника, да и гонорар был огромен (20 тысяч рублей золотом). Для начала он успешно решил пространственную проблему. В результате долгой предварительной работы зал Совета на гигантской картине (8 х 4 м) стал казаться видимым со всех сторон, с разных позиций, а исходной точкой перспективы для определения масштаба фигур участников заседания на чистом полотне был определён кружок на месте головы царя. Ну а к этому всему нужно прибавить острый глаз портретиста, искусство создавать сложные композиции и умение отразить «правду жизненно случайного».
Для придания ощущения кипения в зале жизни Репин совместил на картине два события, проходившие в действительности в разное время: чтение высочайшей грамоты (её готов принять стоящий перед царём министр внутренних дел В. К. Плеве) и вручение юбилейных медалей и памятной книги – на переднем плане картины мы видим, как с книгой и медалью подходят к члену Госсовета и знаменитому путешественнику П. П. Семёнову-Тян-Шанскому статс-секретарь и его помощник.
Интересно сравнить картину с фотографиями заседания Совета, которые сделал Репин. Они, в отличие от полотна, кажутся мёртвыми – настолько яркие и жизненные портреты государственных деятелей написал художник. Недаром он категорически отказался делать этюды по фотографиям, где они сидели на заседании. Репин сообщал писателю и общественному деятелю А. В. Жиркевичу: «Постоянно делаю этюды с натуры, все с важнейших наших чиновников. Спасибо, на этот раз многие из них очень любезны, охотно приезжают позировать в зал Государственного совета, во всём параде. Такой блеск». Времени на портретирование было мало, а персонажей много (всего было написано около 50 портретов).
Художник работал стремительными и точными мазками, предварительно долго присматриваясь к человеку, замечая характерный для него жест, поворот тела или головы. В своих пометках на списке членов Совета против фамилии плотного, розового графа А. П. Игнатьева Репин написал: «Гастроном, глаза хитрые, умные». Рядом с другими именами значилось: «Немые». Порой художник старался смягчить образ. Так, рядом с именем обер-прокурова Синода К. П. Победоносцева было написано: «Так совсем сова – удлинить очки», а о графе И. И. Воронцове-Дашкове: «Улыбка портит красивое лицо, придать сосредоточенный вид». В итоге все персонажи картины живут своей жизнью, как это и бывает на заседаниях: один слушает, приложив ладонь к уху, другой чешет переносицу, третий думает о чём-то своём, четвёртый пишет, пятый дремлет с открытыми глазами, шестой что-то шепчет соседу – каждый занят своим делом, и только трое глядят на нас, будто всматриваются в будущее.
Справа от зрителя – Александр Александрович Половцов, сановник и меценат, давний покровитель историков.
Слева на нас обращён острый взгляд Сергея Юльевича Витте и, возможно, Константина Петровича Победоносцева – падающий сверху свет бликует на стёклах его очков…
Через бесстрастность, аскетичность бледного лица, через сжатые тонкие пальцы Репин гениально передал нам облик знаменитого обер-прокурора Синода – человека незаурядного, но жестокого и по-своему страшного. Неизвестно, позировал ли Репину сам император: возможно, для этого не было нужды, ведь портрет Николая, висящий над ним, был написан Репиным в 1892 году.
Работа была вчерне написана к лету 1902 года и представлена членам Госсовета. Они остались довольны. В январе 1903 года уже сам государь жал руку Репину и «желал счастливо кончить». В январе 1904 года картину показали критикам и публике. Отзывы были восторженные. Картину сравнивали с произведениями Веласкеса, с заказными групповыми портретами Рембрандта или Хальса. Все участники действия понимали, что полотно принадлежит истории и о персонажах будут судить по тому, какими их изобразил Репин. На радостях, что всё удалось. Министр финансов С. Ю. Витте согласился на требования Репина и в январе 1904 года удвоил гонорар до 40 тысяч рублей – сумма по тем временам фантастическая, - хотя художественный критик и демократ В. В. Стасов считал, что Репин продешевил и с «самодержавия» можно было «слупить» и 50!
Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка.». «Арка», Санкт-Петербург. 2013 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
